В рамках писательской рубрики читателям продолжается публикация серия коротких рассказов и очерков, автором которых является Бермет Акерова. Она делится своим видением этого мира и энергией вдохновения. Отдавая дань ежегодному писательскому марафону, который проводился в 2017 году, журнал Akyl—kenes продолжает знакомить с творчеством писательницы.
Дерен и Фрэнк Маккалистер прибыли в загородный дом своих родителей почти, что за полночь. Огромные территории с частью леса и несколькими загонами для лошадей и даже маленькое озеро с рыбками, перешло в наследство этим двум братьям от их покойного деда Марти, который в свое время кровью и потом отвоевал эти прекрасные участки земли.
Верный соратник и близкий друг деда Марти, Кейку, был коренным американцем и его владения граничили с владениями Маккалистеров. Кейку был местным лесничим, и по старой дружбе вместе с сыновьями и дочерьми помогал по хозяйству, особенно по уходу за четырьмя лошадьми.
Фрэнк вот уже пятнадцать лет не приезжал сюда. Сначала он работал на компанию своего отца, но потом, взбунтовавшись, открыл собственную адвокатскую контору. Работать первое время приходилось двадцать четыре часа в сутки, платили мало, но он цеплялся за любую возможность сделать себе имя и заработать денег. Сейчас из-за частых недосыпов, постоянных перелетов и нервозности, уже успешный Фрэнк, был сильно болен и не подозревал, что обычная простуда может так его подкосить, так что он вдруг перестанет ходить. Врачи лишь разводили руками: они не могли дать четкого объяснения, выписав кучу лекарств, гадая, как же так вышло, не смогли ничем помочь.
Дерен вытащил инвалидное кресло, посадил в него Фрэнка и пошел позвать кого-нибудь из прислуги. К сожалению, из прислуги остался только управляющий Джозеф и кухарка Нэнси, а остальной персонал уволился. Дерен не захотел поднимать Нэнси, и они вместе с Джозефом перенесли все вещи в дом. Дерен помог брату, и они легли в гостиной на первом этаже у камина, совсем, как в детстве. Правда, раньше на диване сидел дед и пил двойной скотч и рассказывал разные истории из собственного опыта. Внезапно Дерен спросил:
– Фрэнк, ты помнишь, что дед рассказывал чаще всего? Историю о вишневом дереве?
– Да… Конечно, помню. А что ты спрашиваешь?
– Просто мне было всего шесть лет, и я плохо помню. Может, расскажешь?
– Ха, Дерен, – усмехнулся брат, – ты так и остался маленьким. Давай пригласим завтра Кейку, он расскажет, если еще жив старик.
– Да, ты прав. Он интересно рассказывает, нежели ты.
Дерен перевернулся на другой бок и стал думать о прошлом, о том, как же все-таки изменился его брат. Ведь раньше в нем было столько прыти, что казалось, он мог свернуть горы, а сейчас он так беспомощен и слаб, больно смотреть.
Дерен учился в университете искусств. До смерти родителей он учился на юриста, как и его брат. Дерену никогда не нравилось то будущее, которое устраивало его отца Рурка и мать Эмануэль. Это было не для него, он любил рисовать. Еще, будучи маленьким ребенком, он создавал шедевры, не подвластные никому его возраста. Но родители всячески пытались оборвать его любовь к прекрасному, стремясь привить ему желание зарабатывать настоящие деньги. На его стороне был когда-то брат, который сердечно в него верил, что приводило к серьезным ссорам с родителями. В самый последний день, перед автомобильной аварией, он наговорил им много неприятного и с тех пор винит себя в их смерти.
Дело его отца перешло к их бездетному дяде Рену, который любил ребят, как своих детей. Он не раз предлагал пост вице-директора Фрэнку, но он разумеется отказывался, считая себя не в праве обладать хоть частью чего-то от компании «Маккалистер Индастрис». А вот младший, Дерен с радостью работал на компанию в качестве самого юного арт-директора. Разумеется, что такой должности могло и не быть, если бы не Рен. Поэтому Дерен был способен оплачивать свою учебу и продолжать продавать свои картины, чем вполне мог себя предостаточно обеспечивать. Совсем недавно он узнал насколько серьезно болен брат и по его просьбе привез сюда, так как 46-летний Фрэнк уже считал себя мертвецом. Ему хотелось окунуться в детство и провести остатки лет в доме деда.
Наступило утро следующего дня с момента прибытия. Солнышко красиво осветило комнаты и стало приятно греть. Нэнси уже шумела на кухне, готовя самый любимый ими в детстве пирог к обеду и деревенский завтрак. А Джозеф пытался накормить лошадей, но одна из них, похоже, заболела и не вставала на ноги. Раньше здесь было около сотни лошадей, но потом настали трудные времена и половину лошадей распродали, а часть из них просто не дожили до этих дней.
Дерен проснулся позже всех и пошел искать брата, но оказалось, что он с помощью Джозефа направился на прогулку и сказал, что вернется через пару часов. Дерен позавтракал и пошел к речке, как ему казалось пока брат на прогулке и не нуждается в нем, у него есть прекрасная возможность сделать пару набросков местности. Прошло около часа, Фрэнк успел далеко укатить от дома, глубоко в лес. Немного подумав о своей жизни и том, что ему придется портить жизнь брата, он пересел с коляски на пень. Слезы Фрэнка текли по грубой, морщинистой коже и пропадали в зарослях не бритой бородки.
«Утри слезы, сопляк!» – внезапно всплыло в голове. Мужчина усмехнулся и вытер слезы платочком. «Дед, как же я скучаю по тебе» – думал с любовью Фрэнк и посмотрел на небо. Тот кусочек неба, который был ему виден, был обрамлен со всех сторон высоченными хвойными деревьями. Мысли Фрэнка переключились на природу, он ощущал, как ему нравится лесной воздух, эти ели-небоскребы, как солнце пробивает сквозь ветки золотыми лучами, а звуки леса напоминают музыку дикой жизни. Фрэнк снял обувь и положил босые ноги на траву, но не ощутил ее совсем и снова беззвучно зарыдал, как вдруг услышал хруст ветки.
Он быстро вытер слезы и попытался разглядеть меж кустов источник шума. Через некоторое время из-за листвы вышло трое мужчин: их кожа на солнце отливала красно бронзовым оттенком. Самый старый из них с ружьем в руках, медленно сделал шаг вперед, убрав оружие на плечо. Он был небольшого роста, было видно, что ему уже где-то под семьдесят с лишним, он прихрамывал и у него из-под шляпы свисали две длинные и седые косы.
– Ты вряд ли помнишь меня, орленок. Я приятель твоего деда Марти, серый волк Кейку.
На лице у Френка стали отпечатываться эмоции, и он протянул руку старику.
– Кейку, я помню тебя! Сколько же времени прошло, я безумно рад вас видеть! Кто это с тобой? Кибо? Тайпо?
– Кибо погиб во время охоты на медведя, орленок. Тайпо вырос и стал очень похож на Кибо. А Это сын Кибо — Уббо.
– Мне жаль. Кейку, я теперь вряд ли орленок. Можете называть меня железная лошадь, – посмеялся над собой Фрэнк и пересел в инвалидное кресло.
– Ты думаешь, Аньюко просто так называла тебя орленком? – выдохнул старик, – Да, ты не можешь ходить, но потому, что ты создан летать орленок. Как ты оказался так далеко от дома?
– Кейку, ты так добр ко мне. Я просто гулял.
Опустил голову Фрэнк, вспомнив, что они нашли его плачущим.
– Слушай, Кейку, я хочу пригласить вас завтра на ужин, так как вы из-за меня не смогли никого поймать, отвлекшись на меня, думая, что я добыча и спасибо, что не выстрелили.
Вновь посмеялся Фрэнк. Подумав, он добавил.
– Возьми всех с собой и дочерей тоже.
– Ты великодушен, Фрэнки. Ривер и Сайэли вышли замуж. Маишэ с радостью придет вместе с Аньюко.
– Я рад, что Аньюко еще жива. Она ведь и тогда, когда я был мальчишкой, была в возрасте.
Индейцы рассмеялись, кроме младшего Уббо, ведь он не понимал английского.
– Ее питает лес, она будет рада тебе, орленок. Мы уже давно не были на территории белых. Так, что с радостью придем.
Индейцы попрощались, взмахнув по-особому рукой. Фрэнк улыбался и со всей силы мчал к дому. Воспоминания переполняли его, он снова чувствовал себя ребенком и готов был рассказать дедушке о том, что научился стрелять из лука. На полпути, его встретили встревоженный Дерен и Джозеф с ружьями. Незаметно стемнело.
– Черт, где ты был, Фрэнк?! Мы икали тебя на территории, но тебя нигде не было! – кричал Дерен и тряс плечи брата, а после просто обнял его и долго не мог отпустить.
– Эм… знаешь, Джо, эти художники такие эмоциональные. Ладно, тебе Дерен, хватит. Давай, я лучше расскажу, кого встретил.
– Не делай так больше, ты единственный кто у меня остался.
По дороге к дому, братья живо разговаривали, обсуждая прошлое. И в радостном возбуждении наткнулись на красную от злости Нэнси.
– Вы тут значит на охоту, а обед и уже ужин стынет? Не-е-ет, так дело не пойдет! Накажу я Вас, Мистер Маккалистер и младшего Маккалистера накажу! Ну, а вы Джозеф, ну а Вы-то, почему на меня так смотрите. Мне за Вас стыдно.
Смягчилась Нэнси, заговорив о Джозофе. Махнув на мужчин рукой, не оповестивших, куда они уходили, она удалилась на кухню греть еду.
Где-то спустя час все собрались в гостиной у камина и ужинали все вместе. Дерен с аппетитом уплетал гуся. А Фрэнк ковырял вилкой без аппетита, все еще находясь в прошлом, особенно когда он мог встать из-за стола и побежать наверх, в свою комнату, чтобы играть в пирата.
Увидев это, Нэнси, как всегда вспыхнула и начала:
– Какой Маккалистер младший молодец, как он кушает! Ешьте, милок, на здоровье! А вот Вы? Ну, Мистер Фрэнк, Вы должны поесть! Да посмотрите же на себя, какой Вы. Если будете упрямиться, я сама открою вам рот и даже все пережую.
Нэнси встала из-за стола. И Маккалистер старший поднял руки в качестве отступления и положил в рот первый огромный кусок сочного гуся. Нэнси села на место довольная будто спасла миллионы людей от голода. Дерен лишь ухмылялся.
– Браво, Нэнси! А вот мне за последние два месяца с братом в Луизиане никак это не удавалось. Вы — мой новый герой.
Бестактная Нэнси, обрадовавшись таким словам, добавила:
– А мы его еще и на ноги поставим!
На что молчаливый Джозеф откашлялся и попросил его извинить. Дерен перестал есть и внимательно всмотрелся в лицо брата.
– Давайте выпьем, за это, милая Нэнси! Завтра Вам предстоит накормить ужином не только меня, но и старого приятеля Марти Кейку, он возьмет с собой еще внука, дочь и сына, – злорадствовал Фрэнк.
– А что? Я всегда готова, Мистер Маккалистер! – приняла вызов кухарка и пошла готовиться к битве на кухне.
День был чудной, но и интересный. Лежа на кровати, Фрэнк думал о том, как же он наелся и о том, что ему давно не было вот так, весело с семьей и уснул. Утром его разбудил запах горячего черного кофе с оладьями, от чего он резко соскочил с кровати, как в детстве. Пройдя быстро шага три, он упал. На шум сбежались все.
– Оу, я впервые забылся. Все нормально. Дерен, подай мне кресло.
Усевшись, он улыбался, как дитя во все тридцать два зуба. А потом за завтраком съел все, что положила Нэнси. Все же остальные сидели с открытыми ртами, кроме самоуверенной и довольной Нэнси.
Такие перемены произошли всего за одну ночь?
– Какой же Вы молодец! И выглядите лучше! Ну, а вы чего рты разъяли? Положить вам еще добавку?
– Спасибо, Нэнси. А можно узнать, что ты приготовишь на ужин?
– Брат, как ты себя чувствуешь? Ты принял лекарства?
– Да, я просто хорошо спал, и мне впервые за последние десять лет ничего не снилось! Никаких финансовых отчетов или проблемных клиентов! Ничего! Здоровый сон.
– Это все плотный и вкусный ужин, сэр. Я запланировала сделать мясной рулет – накладывая, сказала Нэнси.
– Если позволите, это все вкупе с природой, а еще возможно то, что перемена обстановки значительно влияет на Ваше нервное самочувствие, – выдал Джозеф.
В ожидании гостей Фрэнк рассматривал фотографии. А потом на часах пробило шесть и они, явились. Дерен все время пока Нэнси сервировала стол, никак не мог не смотреть на младшую Маишэ. Тем временем Кейко и Фрэнк сидели у камина и обсуждали общие воспоминания. Затем немного с опозданием пришли Уббо и Тайпо, которые вели под руку Аньюко по обе стороны.
Аньюко была очень древней и могущественной ведуньей, ей было 138 лет. Годы брали свое, и она ослепла к своим восьмидесяти девяти годам. Как только она зашла в зал, спросила, где же ее орленок?
Орленок подъехал к ней и протянул руку.
– Миииий…. сейко-ко мий…ткуруава… Ты болен, сердце твое рвется летать, а крылья сломаны изнутри, – Аньюко коснулась головы Фрэнка, – ты постарел. Я скучала по тебе. Завтра приходи к моей горе, я хочу полечить тебя.
Фрэнк приобнял старушку и лично помог ей добраться до места за столом, на что с неприязнью отреагировал Уббо. Тайпо же наоборот широко улыбался и достал из кармана старые детские часы.
– Ты был дарить мне. Я был маленько, но хранить. Мы играть и ты учить меня английский, но я так и не учил хорошо.
Фрэнк снял с себя ролексы и подарил их Тайпо, забрав старые назад. Этот обмен был так трогателен, что Нэнси вытирала слезы об подол фартука.
– Все-все-все! За стол! Кушать подано! – сказала она пискляво.
В десять вечера, все вышли на улицу. Уббо и Тайпо ушли сразу после первого, не дождавшись десерта. Аньюко с Маишэ собирались уходить и тут, Дерен вызвался проводить их. Пока они шли, Аньюко пела мелодичные песни, а парень с девушкой все смотрели друг на друга.
– Кэейлиий су ува ин – сказала Аньюко девушке.
Маишэ рассмеялась.
– Что? Что она сказала?
– Я не могу сказать тебе. Это касается твоего будущего.
– Ого, тогда мне кажется, я должен знать! Ну, скажи, пожалуйста, Маишка!
– Хорошо, Аньюко говорит, что ты женишься очень молодым, и у тебя будут красивые дети. Кожа у них будет красная, а глаза голубые, как твои.
– Я рад, я хотел бы этого, – обрадовался Дерен, хоть и заподозрил вольный перевод.
Тем временем Кейку закурил трубку и начал говорить хриплым низким голосом:
– В своих снах я видел ссору, а потом еще и еще. Во сне был молодой парень, он ушел от родителей, они переживали, он себя до сих пор не простил, они давили, и вновь была ссора, после которой он ушел, хлопнув дверью. Они погибли в железе, парень не знал, парень работал много, потом он узнал, ненавидел себя и язык свой, ненавидел железо и работал еще работал, много работал и пришли деньги, пришла слава, но он также много работал, все еще носит в сердце боль и утрату, боль наполнила его и поразила его ноги, он не ходит.
– Так и есть, – опустил голову Фрэнк
– Аньюко поможет тебе, – сощурив глаза, сказал старик и выпустил дым прямо в лицо Фрэнку.
Следующим утром Фрэнк проснулся от боли в ногах, которые давно не чувствовал. За ним где-то через десять минут после его пробуждения пришел недовольный Уббо с посланием от ведуньи. В записке была просьба не есть, а сразу приходить к ней.
Знаете, это было очень нелегко поднимать коляску по горе. Это было адски трудно. Уббо очень злился и ругался, видимо мечтая скинуть Фрэнка по прибытию с этого самого высокого обрыва.
Всю дорогу, Фрэнку было морально трудно от того, что Уббо надрывается. От этой мысли Фрэнк весь намок от пота и покраснел. Наконец добравшись, они увидели у входа в пещеру ведунью с веткой, которая горела и пахла специфическим запахом.
– «От скверных духов» – пояснила она, и прошлась веткой совсем близко к их телам.
А при этом что-то приговаривала. Когда она закончила она отпустила парнишку, а Фрэнк все недоумевал, а как он спустится обратно?
– «Ты переночуешь здесь три дня, орленок» – ответила на его мысленный вопрос ведунья.
– «Хорошо» – не стал спорить Фрэнк и почему-то заулыбался.
Старуха ушла в пещеру, не проронив ни слова, а потом вернулась и поставила на траву вдали от Фрэнка молоко оленя и копченую рыбу. А потом подошла и завязала Фрэнку руки и ноги веревкой.
– Кушай, – беззубой улыбкой просвистела она и села на табуретку рядом.
Фрэнк подумал, что она смеется над ним и тоже стал смеяться, но она все так же сидела и наблюдала. Прошло полчаса, а потом Фрэнк решил попытаться не ради еды, а ради любопытства.
Он словно змея начал ползти и перекатываться, пока с трудом не добрался до еды. Весь день он провел с завязанными руками и ногами. Вечером Уббо завязал к его ногам груз и развязал руки. Фрэнк, словно солдат, ползавший в окопах, добирался до еды.
На следующий день Аньюко дала ему какую-то жидкость похожую на крепкий бренди или ром, но пахло оно растениями. Фрэнка отвезли в лес, он чувствовал себя таким сильным и бесстрашным. Он провел там около четырех часов и не сдвинулся с инвалидного кресла. Просто слушал звуки природы, наслаждался странными ритуалами около него, пока не услышал, как воет волк. По его спине вниз побежали мурашки, звук был совсем близко и с каждым разом он чувствовал его приближение и он начал крутить колеса, но звуки были совсем близко за спиной, а потом кто-то стал звать его на помощь, кажется, это был брат. Следом последовали жуткие вопли брата, его раздирал волк, должно быть он хотел проведать его, но у голодного охотника были другие планы, думал Маккалистер.
Фрэнк закричал:
– «Дерен, держись, я иду» – Фрэнк сорвался с кресла и побежал. Фрэнк бежал со всех ног и вслушивался, но, казалось, он перестал что-либо слышать.
– «Дерен!? Где ты? Отзовись! НЕТ!– с такими криками проснулся на траве Фрэнк. В руках у него была та чашка со снадобьем, что дала Аньюко. Она и сейчас сидела перед ним и улыбалась.
– Мы пробудили твой дух! Ты сильный человек! Ты можешь все, если захочешь! Дело в твой голове, орленок.
– Скажи, это был сон? Дерен в порядке?
– Да, сон о волке и брате. Брат в порядке, гуляет с Маишкой… Орленок, хм, скажи, когда ты бежал, тебе не казалось, что ты летишь?
– Да, было немного, я настолько быстро бежал, будто летел! Господи, Аньюко, я бежал! Я мог бежать, и я так сильно бежал, слава Богу, Дерен жив! – Фрэнк плакал.
– Завтра моя последняя ночь на этой земле, Фрэнк. Я должна лететь к Пахкуаи. Ты мне поможешь в ритуале. Мы будем танцевать и я выполню предназначение для орленка, чтобы орел смог летать» –закурила трубку ведунья, и закашляла.
– Аньюко…– не успел договорить Маккалистер, как получил тростью по голове и смолк.
Следующим утром он очнулся на траве. Вокруг него прыгала с барабаном ведунья и показывала жестом встать. Фрэнк сделал попытку встать, но безуспешно.
– Освободи,дух… – медленно сказала Аньюко.
– Хорошо, я попробую – вдохнув глубже, он постарался вернуться в сон и встал на колени.
Барабаны забили будто бы громче. Оказалось Кейку, Убба и Тайпо сидели недалеко, вокруг, и играли на барабанах, отбивая мелодичные звуки. Как только он смог привстать, индейцы завыли, как волки, что помогло сосредоточиться на воле. Фрэнк встал на ноги. Он боялся лишний раз шевельнуться, так как был счастлив и горд собой и благодарен всем, кто ему помогал и в то же время, очень грустил об Аньюко. И неожиданно для себя, вскинув голову к встающему с ним солнцу, завыл. Барабаны бесперебойно забили. Ведунья нарисовала знак орла на груди у Фрэнка, прям на его рубашке кровью орла и попросила Фрэнка нагнуться, чтобы привязать к клочку волос перо. Ритуал был завершен. Аньюко сняла с себя бусы и надела на Маишку, а потом ушла к речке. Маккалистер-старший, захотел пойти за ней, но Кейко его остановил.
– Она родилась осенью, в этой речке, когда ее мать бежала от врагов и скрывалась под водой. Аньюко верит, что именно речка и должна ее забрать.
Тем вечером все молча сидели у костра и слушали историю жизни ведуньи, которую рассказывал Кейку. В ту же ночь, Фрэнк побежал в сторону речки все же желая поблагодарить старушку. Дойдя до реки, увидел, как Аньюко подмигнула и погрузилась в воду. Фрэнк бежал прочь от речки, вспоминая те дни, когда он был мальчиком и однажды пятнадцать лет назад, уезжая отсюда, бабушка Аньюко дала ему перышко на память со словами не забывать, кто он и подмигнула, потрепав прическу. Фрэнк прокручивал и сравнивал эти моменты, все бежал и бежал, не ощущая ни возраста, ни ног. Спустя время он присел на пенек и не мог вздохнуть. Каким-то образом рядом оказался Кейку и просто начал петь на родном языке, но Фрэнк, как волшебству все понимал.
– «Разве ты не слышишь,
Ветер напевает нам,
Историю Земли…
Вокруг взгляни и
Взгляд направь ты к небесам…
Воздуха вдохни глубже,
Ты все поймешь, узнаешь сам…
Есть в мире законы, его круговорот,
Птицы есть, не сломлены, и сильны духом,
Их ввысь к себе в полет зовет… »
Слезы на лице Фрэнка смахнул сильный ветер, поднявшийся к верхушкам деревьев. А потом пошел холодный ливень. Унося все плохое и омывая землю от грязи и пыли, дождь смыл чувство горя и пустоты из сердца Маккалистера-старшего.
Спустя месяц Фрэнк вернулся здоровый к себе на родину и посетил контору. Дела шли в гору. Он проверил квартиру Дерена, так как он остался с Маишей. Маиша и Дерен собирались весной сыграть индейскую свадьбу. Фрэнк, проведя неделю в Нью-Йорке, наконец, собрался духом и посетил могилу родителей. Присев, он аккуратно уложил любимые цветы мамы и вытащил из внутреннего кармана любимую кубинскую сигару отца и закурил.
– Прости, папа, мама будет сердиться, поэтому ее закурю я – почесал красные глаза Фрэнк, и добавил, – Дерен собрался жениться. Его девушка прекрасна. Мам, думаю, что тебе бы она не очень понравилась. Хех… Но я пришел сюда не за этим… Эм… Мистер Рурк и Миссис Эмануэль Маккалистеры, я…нет. Дорогие Отец и Мама, я очень по вам скучаю, и простите меня, если сможете… Я был молод и очень глуп. Но теперь, когда судьба дала мне второй шанс, я обещаю исправиться. Люблю вас.
Фрэнк ехал очень усталый и грустный в дом своих родителей, в котором уже давно не был. И перед самой дверью, никак не мог набраться храбрости войти.
– Эм…в этом доме никто не живет… – сказала симпатичная женщина, на соседней лужайке заводя пса домой.
– Да, Мэм… Я знаю, это дом моих родителей и я сто лет здесь не появлялся…
– Я мисс… недавно развелась. И я Вас кажется знаю, Вы Фрэнк, – женщина вдруг засмеялась, и ее щеки порозовели, – Миссис Эмануэль как-то пыталась свести нас с Вами, но по ее словам Вы не откликались на ее звонки и письма. Мне не ловко, но по рассказам Ваших родителей, я очень многое о Вас знаю, должно быть они Вас очень любили.
Фрэнк откашлялся и не знал, что он чувствует. И с огромной силой он перевел дыхание, а потом засмеялся и так, что слезы было не остановить.
– Да, так и есть. Что ж, если Вы все еще не против, мы могли бы поужинать.
Женщина улыбалась.
– Меня зовут Мона. И вы знаете, где меня найти. Скажем, завтра в семь, – сказала кокетливо соседка, и удалилась с собакой за дверь.
Фрэнк, улыбаясь, зашел в дом.