О том, что шахматы стремительно уходят на периферию общественного интереса очевидно не первый десяток лет. Международная федерация и немногочисленные спонсоры мало что делают для их реального продвижения и совсем не ищут новых форм. И это при том что старые уже давно себя изжили…
Невольно приходится задаться вопросом, а нужны ли нам вообще профессиональные шахматы, как спорт?
«Королевской игре» есть, что вспомнить. Когда-то, особенно в советские времена, они котировались невероятно высоко, наравне с балетом и хоккеем, представляя честь нации. Зрители любого возраста штурмовали залы, в которых проводились главные турниры, не говоря уже о матчах за корону. За ними следила вся страна, с отчетов про них открывались газеты, а чемпионы считались полубогами.
Ботвинник получал поздравительные телеграммы от Сталина, а Молотов дарил автомобиль. Да что там чемпионы, гроссмейстеры и даже мастера имели в стране высочайший статус. И ореол исключительности никуда не исчезал, стоило им пересечь границы одной шестой части суши. Восторг и изумление испытывали перед шахматистами и на Западе, хотя там у них не было идеологического привкуса. И это все было на протяжении многих десятилетий прошлого столетия.
Пусть шахматы и не имели такой же основы и финансовой поддержки, как в бывшем Советском Союзе, но они всегда были аристократической забавой №1. Ментально в сознании обывателя они прошли весьма длинный путь от карикатурной «Защиты Лужина» Набокова, к блестящему кубинцу Хосе-Раулю Капабланке, а затем — к неистовому американцу Фишеру, замкнувшего «профессиональный круг».
Если вспомнить фантастический взрыв интереса к шахматам на излете холодной войны, когда в 1972 году Бобби в одиночку разбил советскую гегемонию, можно было ожидать, что они могут стать столь же ярким финансовым трендом, как боксерские поединки супертяжеловесов. Если одни определяли самого сильного, то другие — самого умного. И далеко не случайность, что знаменитый бой Форман — Али в Заире прошел на деньги, которые собирались на поединок Фишера с новым чемпионом мира — Карповым.
Пожалуй, именно в тот момент шахматы упустили свой исторический шанс. Не будь столь капризен американец, займись созиданием международная федерация, лучшие спортсмены могли бы создать сеть международных турниров как в теннисе, финансирование которых могли бы взять в свои руки крупнейшие корпорации.
Но Фишер так больше и не сел за доску, Советы же так крепко навалились ради сохранения в своих руках короны чемпиона мира, что шахматы мало-помалу стали стремительно удаляться на задворки внимания. Ведь даже невероятные по своему накалу поединки Карпова с Каспаровым не вызывали в остальном мире и десятой доли того интереса, который бушевал в СССР между поклонниками двух «К».
Добавьте сюда еще бесчисленные склоки и разбирательства, которые шлейфом тянулись еще с середины 70-х. Демарши Фишера, побег Корчного и последовавший за ним бойкот советскими властями, противостояние Каспарова и президентов FIDE. Все они отталкивали чем дальше, тем больше. С шахматами не хотели связываться.
И тут выяснилось, что для телевизионных компаний, которые тогда определяли тренд, шахматы оказались неинтересны. Особенно, когда обычный зритель сходу не мог понять их внутренней красоты, да и динамики в них было ноль, в отличие от зрелищных игровых видов спорта, на которые и пролился золотой дождь. Древняя же игра так и оставалась уделом узкой кучи избранных. Ведь ее адепты не нашли, а вернее не искали формы, которые могли бы захватить миллионов, оставшись ни с чем.
Лишь в конце ХХ века, когда к власти в шахматах пришел романтик, а в чем-то, конечно, авантюрист Илюмжинов, они начали хоть как-то меняться. Новый президент попытался насколько возможно ускорить игру, плюс сходу сменил давно покрывшуюся нафталином систему определения чемпиона мира. И, в итоге, принес деньги! Для любого вида спорта они не представлялись чем-то серьезным — каких-то пять миллионов долларов на всех, — но был произведен эффект разорвавшейся бомбы.
Но, столкнувшись с неприятием традиционалистов, все попытки вернуть шахматы в поле общественного внимания, не были приняты. Славное прошлое оказалось для этого мира куда важнее яркого будущего, — и все вернулось на круги своя.
А вскоре последовал еще и один удар, от которого шахматам было не суждено оправиться — компьютер. Предсказуемо обыграв чемпиона мира, он поставил точку в эре человеческих шахмат. Хорошо еще, что сильнейшие игроки, быстро поняв всю бессмысленность борьбы с электронным монстром, отказалась от попыток взять у него реванш и, тем самым, сохранили лицо. С тех пор расхожим выражением стало «сыграть по первой линии», то есть не опростоволоситься на фоне железного друга, а, чтобы не было так мучительно больно, шахматисты в интервью все чаще стали говорить, что и легкая атлетика не прекратила существования с появлением автомобилей.
Удивительно, что проблемой самоидентификации шахмат стало само то, что на протяжении веков делало их особенно таинственными и привлекательными. Люди, которые посвятили им жизнь! Они никак не вписывались в современный медиа-мир. У них оказалось слишком мало харизмы и желания раскрываться перед теми, для кого они, собственно, и двигают фигурки по доске. Единственным, кто хоть как-то продвинулся в этом направлении, является чемпион мира Карлсен, на которого работает целая команда имиджмейкеров, которые стараются делать его ближе к публике.
И эта публика, опять же, делится на две неравные части. Одна, гораздо меньшая, представлена теми, кто знает о шахматах все. Другая — теми, кто не знает о них ничего, но по каким-то одним им понятным мотивам, хочет знать больше. Первые сидят дома и довольствуются виртуозной картинкой: им не нужен зал, атмосфера, да и сами игроки — достаточно одних только ходов вкупе с компьютерными оценками. Вторые хотят видеть в игре интеллекта нечто большее, чем неподвижные, склонившиеся над досками фигуры. Им нужны люди и эмоции, и то от чего шахматы, увы, весьма далеки, — шоу!
Никто не предлагает играть на стадионах, хотя в свое время бывало и такое, но… почему на большие шахматы нынче не модно ходить, как ходят на художественные выставки или концерты классической музыки? Ведь, несмотря на достижения поп-культуры, они сумели сохранить свои традиции и свой неповторимый шарм.
Так, в духе последовательного отступления по всем фронтам, сам собой возник очевидный вопрос: а нужны ли вообще профессиональные шахматы миру?
Никто не мешает им ютиться на узеньком пятачке, жить своей тихой внутренней жизнью, но разве это то, чего они заслуживают? Ведь по всему миру есть десятки миллионов людей, искренне любящих эту игру, и с удовольствием играющих друг с другом. Получила общее признание эффективность шахмат в рамках образования — их логика, основы стратегии и планирования помогает детям развиваться быстрее.
А сейчас самое время забыть о том, что когда-то они считались спортом, но зато вспомнить о двух других составляющих шахмат — о науке и искусстве. Ведь ни с чем не сравнимо удовольствие от «обмена логическими загадками», как когда-то завещал будущим поколениям шахматистов великий художник Давид Бронштейн.
