30 лет назад в пока еще советской Алма-Ате состоялась премьера фильма «Игла», в котором снялся легендарный рок-музыкант Виктор Цой. Фильм сразу вырвался в лидеры советского кинопроката. Картину снял Рашид Нугманов, кинорежиссер, сценарист, архитектор и общественный деятель, рассказавший о своем творчестве и том времени, в котором снимался этот фильм, ставший популярным и вызывающий интерес и в наши дни. 

До и после «Иглы»

Когда снимался фильм «Игла», мне было тридцать три года. Я был относительно молодым режиссером, уже имевшим опыт в любительском и студенческом кино. «Игла» стала моим пятым по счету фильмом. К тому времени я уже закончил архитектурный институт, проработав три года архитектором, а также отучился три года во ВГИКе.

До «Иглы» Виктор Цой снялся в моем фильме «Йя-Хха». Параллельно мы готовили «Короля Брода», ретро-фильм о стилягах 60-х, где Виктор должен был сыграть Моро, откуда это имя и перекочевало в «Иглу». Мы рассчитывали, что в 1989 году я закончу ВГИК, вернусь на «Казахфильм», а в 1990 году мы запустим съемочный процесс. И вот совершенно неожиданно появилась возможность снять полнометражный фильм уже в 1987 году.

Нами двигало желание смотреть кино, которого в то время не было на советских экранах. А если нет таких фильмов, ничего не остается делать, как снимать самим. Речь идет не столько о сюжете, сколько о стилистике, о героях, об их поведении, мыслях, мотивациях и субкультуре рока. Это был период идеологического вакуума, который царил в СССР, но я прожил яркие и интересные годы, приобрел достаточный жизненный опыт и получил огромное количество впечатлений.

В фильме затронуты проблемы экологической катастрофы Аральского моря и наркомании.  Снимай этот фильм в наши дни, я эти проблемы вновь поднял бы, ведь они до сих пор не решены. В советское время наркоманию душили, с ней боролись, и проблема не стояла столь остро, как сегодня. 

Сейчас появилось больше возможностей приобрести более широкий ассортимент наркотиков. И так же, как в 80-е годы, мы живем в двуличной среде. Люди продолжают не верить в лозунги, а реальность не соответствует программам. Кстати, в одной из сцен, происходившей в заброшенном зооцирке, Спартак в какой-то степени предвосхитил трескучие тирады Владимира Жириновского. 

«Игла» снималась на самой заре гласности. Работая над фильмом, мы еще по инерции сомневались, что он увидит широкий прокат. До объявления перестройки и всесторонней демократизации общества Государственный Комитет по кинематографии, наверное, положил бы фильм «на полку», спрятав его в архив. В лучшем случае сделали бы две-три копии. Но вышло наоборот. Новая партийная идеология привела к потрясающим переменам, поскольку помимо экономических аспектов активно внедрялась политика открытого выражения мнений. Настал период, когда вдруг опасно стало что-то запрещать, чем разрешать. Когда фильм был готов, кинокритики и киноведы, включая Кирилла Разлогова, моего учителя во ВГИКе и бывшего в те годы Советником председателя Госкино СССР, полюбили и поддержали картину, и она, наконец, вышла в прокат на всей территории Советского Союза, от Прибалтики до Владивостока.

Виктор Цой 

После «Иглы» мы планировали с Виктором несколько новых проектов. Осенью 1990 года должна была начаться подготовка к съемкам «Детей Солнца». На 21 августа 1990 года у нас была назначена встреча в «Мосфильме», где студия Сергея Соловьева выразила интерес подключиться к нашему проекту. А 15 августа приходит весть о смерти Виктора. Разумеется, жизнь после этого кардинально меняется, внося свои коррективы в планы.

Для меня было сильнейшим ударом потерять хорошего друга и единомышленника. В наших планах было снимать много картин, и Виктор отклонял все предложения, которые поступали ему со стороны. Его скоропостижная смерть заставила полностью пересмотреть задуманное, и я приостановил начатый проект.

Мы с братом начали думать над новыми фильмами, ездили в Ленинград, смотрели локации и обдумывали другие сюжеты. Но год спустя все равно вернулись к отложенному проекту и сняли его с новым актерским составом. Единственное, что не поменялось — костяк актеров составили питерские рок-музыканты. Так «Дети Солнца» превратились в «Дикий Восток».

Александр Баширов 

В 1984 году мы с Александром Башировым поступили на режиссерский факультет во ВГИК: я в мастерскую Соловьева, он – в мастерскую Таланкина. В советское время перед занятиями студентов отправляли на сельскохозяйственные работы.  Поехав собирать картошку, я попал на один комбайн с Александром Башировым, Федором Бондарчуком и покойным Валерием Родиным.

Я начал присматриваться к Баширову, с которым мы сразу же подружились. Он очень интересен в актерском плане и от природы мастерски владеет искусством импровизации. Мы договорились, что он сыграет у меня в первом этюде на подмостках ВГИКа. Александр сразу согласился, поскольку ему тоже было интересно показать свои актерские данные. После нескольких совместных этюдов он сыграет в моем фильме «Йа-Хха» в сцене с Борисом Гребенщиковым в роли пьяного интервьюера (не вошла в финальный монтаж) и в «Игле» в роли Спартака. 

Петр Мамонов 

Поступив во ВГИК, я быстро попал в рок-тусовку и познакомился с Борисом Гребенщиковым (лидер группы «Аквариум»), Константином Кинчевым (лидер группы «Алиса»), Виктором Цоем, Михаилом Науменко (покойный лидер группы «Зоопарк») и другими музыкантами, в том числе с Петром Мамоновым (лидер московской группы «Звуки Му»). 

Во ВГИКе я однажды поставил спектакль «Кроткая» по Достоевскому, который очень хорошо был воспринят, а мой учитель по актерскому мастерству, легендарный режиссер Анатолий Васильев, предложил поставить этот спектакль грядущей осенью в его вновь открытой Школе драматического искусства. Будучи под впечатлением артистической виртуозности Петра Мамонова на музыкальной сцене, я предложил ему сыграть в постановке. Он согласился, но буквально месяц спустя подвернулась возможность снять «Иглу». Разумеется, я без колебаний приглашаю Петра Мамонова на роль хирурга.

Увидеть Париж и … 

Завершив работу над «Диким Востоком», я влюбляюсь во француженку и переезжаю во Францию. Я не скажу, что всю жизнь мечтал жить там, ведь до встречи со своей супругой я совсем не знал эту страну. Впервые мне довелось побывать там в 1991 году, когда Центр Помпиду показывал «Иглу». Я влюбился в Париж, но не связывал с ним свою судьбу и даже планировал привезти свою будущую жену в Казахстан. Взвесив все «за» и «против», я понял, что ей у нас не прижиться, и правильнее будет переехать во Францию мне, поскольку по своей натуре я кочевник.

Когда я познакомился с Катрин, мы говорили по-английски, которым я свободно владел благодаря песням «Beatles», «Rolling Stones» и других популярных групп, чтению художественной литературы и журналов по архитектуре, а по-французски знал лишь «bonjour», да «merci». Чтобы поскорее овладеть языком, попросил жену разговаривать со мной исключительно на французском. Так и освоил, как ребенок.

С этого момента начался новый этап в моей жизни в качестве гражданина мира. Я стал много ездить по миру, в постоянных кругах между США, Европой, Россией и Казахстаном. Много времени уделял поездкам в Лос-Анджелес, где поработал на девелопменте фильмов и хорошо изучил американское кинопроизводство, особенно в области драматургии и права.

О режиссуре

В своей жизни я никогда не ставил перед собой задачу стать режиссером с большой буквы, так как не воспринимаю для себя режиссуру как профессию. Режиссура является частью моей жизни, присутствуя в ней вне зависимости от того, снимаю я кино или нет. Кто читал повесть «Сиддхартха» Германа Гессе, тот поймет суть высказывания, гласящего, что Буддой невозможно стать, им можно только быть. Здесь смело можно заменить слово «Будда» на «режиссер».

Режиссура не является какой-то самостоятельной наукой, видом искусства или спорта, бегом на длинные или короткие дистанции. Для того, чтобы быть режиссером, нужно открыть его в себе, – а он там либо есть, либо нет. Конечно, необходимо прилагать значительные усилия, учиться, изучать драматургию, актерское и операторское мастерство, живопись, архитектуру, музыку – всё это по отдельности наука. Режиссура – нет. Если человек искал в себе режиссера и не нашел, то тут уже ничего не поделать. Можно лишь подменить жизнь профессией и обрести какие-нибудь поверхностные навыки симуляции.

Над своим первым фильмом я работал, когда учился в десятом классе. Другой фильм снял, когда заканчивал архитектурный институт. В то время мне было двадцать три года. Еще два —  в конце второго курса учебы во Всероссийском государственном институте кинематографии, куда я поступил, когда мне исполнилось тридцать. Все это поиски себя, но не обретение профессии. По иронии судьбы, я даже диплома во ВГИКе не удосужился получить, потому что ко времени защиты уже стал первым секретарем Союза кинематографистов Казахстана. Но какое отношение имеет корочка к режиссуре? Никакого.

Режиссеров, по-сути, можно разделить на две категории: боги и ремесленники. Одни создают новые миры, тем самым меняя кинематограф и формируя новые законы и тренды. Другие обжигают горшки и снимают кино по существующим лекалам и правилам, совершенствуя их. Успешные фильмы могут вызвать волну обсуждений, но дискуссии постепенно стихнут, а шедевры будут смотреть и через сто лет, поскольку они созданы не ремеслом, а слезами, потом, кровью и эмоциями человека, который нашел себя. Если угодно, можете назвать это «магией искусства». А если хотите, ищите закономерности. Но сути это не меняет.

Не нравится – не ешь

Я занимаюсь только тем, что мне нравится или интересует. Я движусь только в том направлении, куда меня тянет. Я никогда в жизни не займусь тем, что мне не по душе. Если что-то перестает мне нравиться, я просто ухожу. Это не потому что я сдаюсь или мне лень, а просто в области, которая мне не по душе, я не расту и не открываю для себя и для других ничего нового и полезного.

В своей работе мне неинтересно применять один и тот же инструмент, чтобы оттачивать свое ремесло. Поэтому я и не считаю себя режиссером по профессии. Правильнее будет назвать себя режиссером-исследователем. Это часть моего взгляда на жизнь. Не имей его, я не смог бы поставить ни «Иглу», ни другие фильмы – просто не стал бы этого делать. Я понял, что берусь за то или иное дело только тогда, когда понимаю, что, если я его не сделаю, никто другой этого не сделает. Или сделает как-то по-другому.

Я на сто процентов согласен с советом: «Можешь не писать – не пиши». Мне поступало много предложений снять тот или иной фильм, от которых я отказывался. Мне не хочется тратить свою жизнь, энергию и время на то, что не вызывает у меня интереса. Занятию чем-то ради того, чтобы просто чем-то заниматься, я предпочту прогулки на открытом воздухе. На природе в голову порой начинают приходить хорошие мысли и отличные идеи. Надо давать мозгам возможность самостоятельно воспринимать и обрабатывать информацию. Мозг, будучи в значительной мере автономной субстанцией, во многом свободен от нашего диктата и работает даже тогда, когда мы спим и не контролируем его.

Подсознание особенно хорошо функционирует в период творческой работы. В этом я убедился, когда писал сценарии. Ведь сценарий пишется не только за клавиатурой, но и когда ты занят другими делами и даже во время сна. Проснувшись утром, можно вдруг обнаружить, что некоторые сомнительные места в сюжете можно подать иначе, и тебе кажется, что на тебя снизошло некое «озарение сверху», а прекрасная мысль появилась неожиданно, из пустоты. Но разумеется, это не так — это всё результат неустанной работы твоего собственного мозга, который получает от тебя сигнал: «Вот теперь я не могу не писать».

О вдохновении 

Однажды у Бориса Гребенщикова спросили, откуда он черпает свое вдохновение, когда сочиняет мелодии и стихи для своих песен. Он ответил, что знает потайную дверцу, за которой простирается бескрайнее цветочное поле. Каждый цветок — это песня, и он срывает тот, который ему понравится. Так и я — тоже собираю только те цветы, которые мне нравятся. А это все результат внутренней работы, которая не знает отдыха, даже если ты ничем не занимаешься. Голова работает, а нам кажется, что это вдохновение или озарение от Бога. Важно только понимать, что вдохновение никогда не придет, если ты сам себе не поставишь задачу.

Чтобы мозг эффективно работал, не стоит забивать его всякой ненужной информацией без критического переосмысления. Иначе запросто заработать мысленную, нравственную и моральную интоксикацию или хуже того, превратиться в духовного зомби, живущего исключительно чужими мыслями. Человеку будет казаться, что он не изменился, а, на самом деле, он утрачивает самого себя. Успех в режиссуре зависит не от количества проработанных человеком лет и не от количества снятых фильмов, а от того, насколько близко к сердцу он принимал каждый свой фильм и не обманывал самого себя.

Ремикс «Иглы»

В кино я возвратился после долгой паузы через выпуск новой версии «Иглы». На пороге маячил 2010 год, приближалась двадцатая годовщина гибели Виктора Цоя. Меня всегда не устраивало качество DVD, на котором выпускалась картина, и когда отчаялся ждать, то решил отреставрировать фильм собственными силами. Договорился с «Казахфильмом», взял под управление права.  В «Госфильмофонде» в Белых столбах нашел оригинальный негатив и отсканировал его на свои средства. Потом на «Мосфильме» прочистили изображение кадр за кадром, удалили артефакты, сделали цветокоррекцию, отреставрировали звук. Параллельно начал разговаривать с российскими кинопрокатчиками, предлагая им повторный релиз фильма, к которому сохраняется интерес как у старого, так и у нового поколения.

Кинопрокатчики попросили привнести в фильм что-нибудь новое, чтобы не крутить фильм, который уже все видели. К примеру, Фрэнсис Форд Коппола вернул в «Апокалипсис сегодня» вырезанные сцены, увеличив хронометраж на сорок минут, после чего обновленный фильм вышел в ограниченный прокат. Хронометраж чернового монтажа «Иглы» составлял более двух часов, а в прокат вышла 80-минутная версия – то есть те же дополнительные сорок минут материала! Его должно было с избытком хватить на фильм в новой расширенной версии. Каким же было мое разочарование, когда я узнал, что «Казахфильм» уничтожил все материалы со сценами, не вошедшими в фильм! Так было безвозвратно утеряно целое богатство для поклонников Цоя.

Несмотря на это я не отказывался от идеи и искал выход из сложившейся ситуации. И тут меня осенило! В музыке есть такой стиль как ремикс, возникший у диджеев на Ямайке в 60-х годах ХХ века. Суть ремикса заключается в том, что оригинальная версия музыкального произведения подвергается аранжировке путем наложения новых партий, треков, ударных, басов, звуковых эффектов, изменения темпа и тональности оригинала.  Вот я и решил перенести этот принцип в кино.  

Взял за основу существующую версию фильма и доснял новые сцены и кадры с актерами, которые ранее уже снимались: Александр Баширов, Петр Мамонов, Марина Смирнова, Архимед Искаков, Геннадий Люй, а также ввел несколько новых персонажей. Сюжет и генеральная линия фильма при этом не менялись. Эксперимент удался, и мы выпустили фильм в России, Украине и Казахстане ограниченным числом копий. Можно сказать, что «Игла Remix» – первый опыт ремикса в кинопрокате.

Судьбы героев «Иглы»

Спартак, которого сыграл Александр Баширов, должен был Моро много денег, в оригинальной версии не умер, но проиграл, потеряв смысл жизни. Ведь что бы он ни предпринимал, ничего не получалось. Будучи не в состоянии выбраться из заколдованного круга проблем, он постепенно сходил с ума. В ремиксе я детально объяснил этот момент.  

Моро, которого сыграл Виктор Цой, также не умирает ни в оригинальной версии, ни в ремиксе. В новом варианте после ранения он идет по Тулебайке прямо на зрителя. Должен заметить, что Моро – это реальный персонаж, молодой человек, который жил в районе Брода г. Алма-Ата (участок улицы Калинина от улицы Фурманова до Коммунистического проспекта в 50-60-е годы ХХ века). Он был первым в городе, кто играл на банджо. Также был известен тем, что хорошо дрался один на один. Моро тусил у себя на районе, занимался своими делами и имел на все свою точку зрения. В районе Брода собиралась молодежь, которая была не прочь пообщаться с Королем Брода, как еще называли Моро. Однажды Моро куда-то внезапно исчез. Он тут же стал городской легендой, поскольку так никто и не узнал о причинах и обстоятельствах его исчезновения.

Слушая рассказы о Моро, я решил использовать его в качестве выдуманного персонажа и написал сценарий.  Еще до поступления во ВГИК я разговаривал с людьми, которые его знали, собирал рассказы о Броде, составляя для себя некий документально-художественный сборник. Поступив в институт, я стал превращать накопленный материал в сценарий ретро-фильма по подобию всеми любимого «Амаркорда» Феллини, сделав Моро главным героем. Ну а в «Игле» Моро был уже перенесен из 60-х в 80-е.

За кулисами «Иглы»

Сценаристами «Иглы» были Александр Баранов и Бахыт Килибаев, а режиссером — Аманжол Айтуаров. Между сценаристами и режиссером возник какой-то неразрешимый спор вокруг режиссерского сценария и кинопроб, в результате чего киностудия «Казахфильм» приняла решение заменить режиссера. В это время на Московском кинофестивале в программе «Молодое советское кино» показывают мой фильм «Йа-Хха» с Виктором Цоем, и картина получает приз ФИПРЕССИ имени Тарковского. На киностудии начинают рассматривать мою кандидатуру, тогда еще студента третьего курса ВГИКа. Немаловажным фактором, который повлиял на мое назначение в качестве режиссера, явилась рекомендация кинокритика Диляры Тасбулатовой. Она уже успела посмотреть фильм «Йа-Хха» и была от него в восторге.

Так в процессе подготовки к съемкам был заменен режиссер, а его место было предложено мне. До съемок оставалось чуть больше месяца, значительная часть сметы была уже освоена. Дополнительных средств и времени не предусматривалось, поэтому я поставил три встречных условия перед «Казахфильмом». Первое условие заключалось в том, что будет полностью заменен актерский состав, вместо которого в фильме сыграют актеры, которых я подберу сам, без проб и утверждения. Поскольку все они были непрофессионалами, второе условие позволяло нам свободно работать со сценарием, внося в него свои корректировки, чтобы сделать возможной импровизацию на съемочной площадке. При этом я гарантировал, что мы сохраним общую канву сюжета. В-третьих, оператором становится мой родной брат Мурат, который понимает меня с полуслова. 

Главным редактором объединения «Алем», где снимался фильм, был Мурат Ауэзов, друг юности. Он и руководство «Казахфильма» поддержали мои требования. Перед съемками я поговорил с Аманжолом Айтуаровым. Для меня было очень важно, чтобы у него не возникло ощущения, будто я отобрал у него картину. Он заверил меня в полном понимании вопроса, и мы по-дружески разошлись с ним. 

Режиссер – не кинокритик

Я никогда не оцениваю другие фильмы, поскольку не являюсь кинокритиком. Я как тот чукча из анекдота — писатель, а не читатель. Моя деятельность заключается не в оценке работ других людей, а в создании своих собственных.

Все искусство является бесконечной генетической цепочкой взаимодействия художников. Никакой художник не работает в вакууме, и каждый взаимодействуют с творчеством других людей, обогащая и развивая искусство. Никто ничего не создает с нуля. Когда я смотрю на работы других людей, я ищу в них что-нибудь, что могу впитать и переварить. Это не означает, что один художник ворует у другого идеи, ведь плагиат и развитие – это совершенно разные вещи. Настоящий художник творит новый, уникальный и живой мир из давно известных элементов, а плагиатор лишь множит мертвые симуляции из тех же самых элементов.

Все уникальные творения Виктора Цоя не созданы на пустом месте. Сочиняя песни, он у кого-то что-то заимствовал и выдавал новые вещи, которые полюбила вся страна. Способность учиться друг у друга – непременное качество художника. Это полезно и для зрителя, поскольку он может смотреть кино, снятое с разными подходами, с разных ракурсов. Ту же «Иглу» можно снять десятками способов и мне было бы интересно посмотреть, как бы ее снял Аманжол Айтуаров.

У меня есть свой список самых плохих фильмов, которые я регулярно пересматриваю. Возглавляют список три настолько плохих фильма, что их можно смотреть, не отрываясь: «План №9 из космоса», «Робот-монстр» и «Санта Клаус побеждает марсиан». Не будь этих фильмов, не было бы монолога Спартака в «Игле» и некоторых других иронических моментов.

Мнение кинокритиков и киноведов очень полезно, чтобы узнать, удалось или не удалось раскрыть взыскательному зрителю суть фильма – и в чем она вообще, эта суть, по их мнению. И это хорошо. Бывает так, что кинокритик разносит чей-нибудь фильм в пух и прах, а ему говорят: «Тогда сам попробуй снять фильм, если такой умный». А ведь он не обязан снимать кино. Он имеет право так говорить, поскольку является носителем науки кино. Мнение критиков надо уметь принимать и уважать, хотя соглашаться с ним или нет – право художника. 

О критике

Любой фильм может не понравиться одному человеку, но понравиться десяти. И наоборот. Люди, которые что-то создают, всегда должны быть готовы к тому, что будут критиковать их самих и их работы. Людей, творящих не должно волновать мнение людей после того, как закончена работа. Когда фильм выходит на большие экраны, он начинает жить своей жизнью, и ты уже ничего не можешь с этим поделать: ни перемонтировать, ни переснять, ни добавить, ни убавить. Твое детище становится самостоятельным. Принимай и тумаки, и фанфары философски.

Конечно, бывает неприятно, когда твоего ребенка критикуют и обхаивают, но ведь и за каждым обидчиком не будешь бегать и что-то ему доказывать. Если есть свобода слова, то есть и свобода оценки этого слова. Если человеку не нравится твоя работа, попробуй уважать его за то, что ему не нравится. Человек уже прямо и откровенно сказал об этом, а ведь мог в глаза похвалить картину, а за спиной сказать обратное. В любые времена откровенность и искренность — важный и ценный человеческий актив, и ценность его тем выше, чем опаснее быть честным.

Если вам говорят, что работа сделана не так и кому-то она не понравилось, это не означает, что вы выдали плохой результат. Это значит, что некий человек со своим определенным взглядом и складом ума воспринял вашу работу по-другому и имеет смелость об этом заявить. Если для нас с Виктором Цоем «Игла» была комедией, то другие посчитали ее серьезным фильмом. И слава Богу. Мы с Виктором вообще были страшными циниками. Один великолепный американский писатель, мой друг и со-сценарист Джек Уомак однажды сказал: «Циники – самые большие романтики в душе». Невозможно отрицать какую бы то ни было ценность, не зная её реальную цену. В крайнем случае, можно успокоиться этим.

Ақыл-кеңес режиссера

Молодым людям, планирующим стать режиссерами, стоит задать самим себе пару простых вопросов. Первый вопрос: «Люблю ли я жизнь во всех ее проявлениях, как положительных, так и отрицательных?». Если человек любит только положительное и ненавидит отрицательное, он никогда не станет режиссером. Он не сможет влезть в шкуру плохого героя, злодея и антагониста, у которого имеется своя мотивация и правда жизни.

Есть ряд шедевров в мировом кинематографе, в которых главными героями являются отрицательные персонажи. Взять, к примеру, «Крестного отца». Как можно его снять, если не понимаешь и не чувствуешь внутренний мир мафиози, которые убивают людей и совершают преступления исходя из собственных ценностей? Квентин Тарантино являет собой один из ярких примеров режиссера, который влюблен в жизнь настолько, что пытается скрыть эту любовь за своим цинизмом. Режиссура – образ жизни и мысли, это натура человека, а не просто ремесло и не профессия.

Второй вопрос: «Люблю ли я кинематограф настолько, чтобы полностью погрузиться в иллюзорный мир без правил?». Ведь режиссура имеет много тонкостей и нюансов, которые нигде никак четко не сформулированы. Операторское, актерское мастерство, драматургия, живопись, музыка являются наукой в искусстве, которую можно изучать и практиковать, обретая опыт и умение при наличии таланта. Режиссура же являет собой совокупность всего перечисленного, поэтому режиссуре нельзя научить, ибо такого вида искусства просто нет. По отдельности в каждом направлении режиссер может быть профаном: не способен написать музыку, как профессиональный композитор; не может снять сцену, как опытный оператор; не может сыграть роль, как выдающийся актер; и не способен написать сильный сценарий, как маститый драматург. Конечно, совершенное владение каждой из этих наук помогает и очень высоко ценится, но в то же время от режиссера не требуется уметь все это делать по отдельности. Что от него требуется – это собрать новый мир из всех этих элементов, показать результат, где целое круче суммы слагаемых. И как этому научить? Это исключительно твоя собственная задача, никто за тебя ее не решит и не подскажет решение. К примеру, возьмите Джона Леннона и Пола Маккартни. Вместе они создают шедевр, а по отдельности уровень уже не тот, что при совместном творчестве в «Beatles».

Роль режиссера непосредственно связана с управлением синергией. И это не задача продюсера, который отвечает за организаторские, юридические, финансовые и креативные вопросы с точки зрения организации процесса. Только режиссер способен слить разные таланты в цельное произведение.  С некоторой натяжкой его можно назвать дирижером в оркестре, в котором единство множества музыкальных инструментов и исполнителей создает богатое и глубокое звучание. Но лично мне фильм лучше представляется в форме коллективного сновидения: фильм – это сон, который режиссер должен увидеть, запомнить и воплотить в реальность, чтобы дать зрителю возможность увидеть, услышать и пережить его. Если же человек не видит сны, то и рассказать о них он не сможет.

И напоследок хотелось бы отметить, что не нужно бояться открывать новые краски и средства выражения, которые якобы нарушают некие правила. Случается, что шедевры появляются на свет из-за случайных ошибок и нарушений. Мы зачастую обнаруживаем, что написанные кем-то законы не всегда отвечают новым реалиям. И то, что еще вчера считалось нарушением канонов, сегодня становится новым каноном. А его, в свою очередь, тоже можно ломать. Человеку мозг дан для того, чтобы он находил решение не с помощью перебора возможных вариантов, как это делает компьютер, а с помощью честного выражения глубоких эмоций, интуиции и «сердца» — что бы под этим ни понималось. В искусстве без этого невозможно, так как неискренность убивает жизнь и делает творение мертвым, выхолощенным, рафинированным и, в конечном счете, ненужным. Можно потерять два часа времени на плохое кино. А можно и на огонь посмотреть. По мне, лучше смотреть на огонь и на рыбок в аквариуме, чем плохое кино, но чаще случается наоборот. Потом клянешь себя задним числом: что ж ты на рыбок-то не посмотрел? И превращаешь вредное в полезное.

Фотографии, использованные в статье, предоставлены Рашидом Нугмановым.