В данной статье мы узнаем о причинах, по которым современное искусство стоит так дорого и не продается в Казахстане. О том, как его понимать, об имеющихся табу, а также связи искусства с обществом рассказывает Асель Камбалова, искусствовед и выпускница Sotheby’s Institute of Art London.

Мы встретились с Асель в небольшой, но стильной кофейне в старой части города. Посетителей кроме нас не было, и мы выбрали место у большого, распахнутого настежь, витражного окна, чтобы поговорить при прохладе астанинского вечера. Внешне она почти не выделялась, выглядела стильно, но не кричаще. Все предметы ее гардероба подобраны со вкусом и достаточно сдержанно. Ее выдавали манеры и речь, по которым можно догадаться, что она не жила в Казахстане. Девушка, которая большую часть своей сознательной жизни провела в Англии, непринужденно вставляла английские слова в речь, не для того, чтобы выделиться, а просто для удобства. Все же она старалась припоминать перевод слов, тщательно подбирая выражения для ее любимых тем, коими являются искусство, образование, красота и Родина.

 Айгерим Кагармаш

Асель, хотелось бы побольше узнать о Вашем бэкграунде. Как так получилось, что Вы занимаетесь искусством и живете в Лондоне?

Я выросла на севере Казахстана, большую часть жизни прожив в Астане. В возрасте семнадцати лет уехала в Америку на учебу. Тогда, по желанию своих родителей, я поступила на нефтегазовый факультет. Переломным моментом стало посещение города Нью-Йорк. В один момент поняв, что это не то, чем я хочу заниматься, я бросаю университет и переезжаю. Вопреки воле родителей и их ожиданиям уехала поступать в Лондон. Проезжая транзитом через этот город, я поняла, что хочу там жить. Не теряя времени, я подала документы в институт Мarangoni в Лондоне, где я изучала моду и искусство.

У нас была прекрасная учительница по имени Сюзан, которая вдохновила меня на глубокое изучение истории искусства. С этого начался мой путь, когда я начала уходить от моды и больше тяготеть к искусству. Поняв, что хочу продолжить обучение в этой сфере, я поступила в институт аукционного дома Sotheby’s. Уже во время и после работы я посещала курсы по повышению квалификации при музее Виктории Альберт. 

После окончания учебы я первое время работала в сфере моды, в одном знаменитом парижском доме. Вернувшись оттуда, решила, что хочу поработать в государственной структуре, чтобы попытаться внести изменения в ее работу. Мне со стороны было видно, что она работала по устаревшим схемам. Какое-то время я работала в национальном музее, а затем в английской чайной компании Newby. Так вышло, что они открыли выставку в национальном музее, в открытии которой я принимала участие. В дальнейшем владелец компании предложил мне возглавить их головной офис в Астане. Я согласилась, в большей степени, из-за коллекции искусства, в которой были представлены экспонаты с IX века и по наши дни. После компании Newby я консультировала частных клиентов, в основном, проживающих в европейских странах, по вопросам приобретения предметов искусства и декора.

В последующие периоды открылась международная выставка ЕХРО-2017, открылся Astana Contemporary Art Center, в котором я работала с компанией «Авангард». Пока шли эти проекты я улетала в Лондон и возвращалась обратно. Я никогда не оставляла этот город насовсем, поскольку мне очень там комфортно находиться. Поэтому пока я базируюсь в этом городе.

Какой была реакция родителей на то, что Вы бросили университет. Какие сейчас у Вас отношения с ними?  

Моя мама была против, и она не поняла моего решения. Как и любой родитель советской закалки, она была недовольна тем, что я бросила университет. Впоследствии, она смирилась, так как я уже поступила в другой университет. Со временем родные просто поняли, что это важно для меня. 

Думаю, родные понимают, что с моим характером я не смогла бы работать в государственной структуре, где нужно строго следовать определенным правилам. Работа в бизнес-структуре намного гибче, но, к сожалению, в Казахстане большинство работодателей негласно требует от своих сотрудников перерабатывать. Работая в этой сфере два года, я быстро перегорела и решила, что надо двигаться дальше и заниматься любимым делом.

Что Вас так привлекло в искусстве, ради чего Вы бросили престижное направление? 

Если говорить об историческом значении искусства, то оно для меня является одним из самых интересных путей познания структуры жизни через историю. Ты оглядываешься в прошлое и сканируешь не просто историю, но и ее контекст в политическом, социальном и культурном значениях. 

Позже приходит понимание, что история во многом себя повторяет, а многие процессы уже имели место быть.

Искусство постоянно подталкивает к развитию, ведь необходимо все время обновлять свои знания, заниматься исследованиями, посещать выставки, лекции и перформансы.

Другими словами, искусство — это история и красота? Ведь можно было изучать просто историю, если она интересовала.  

Помимо декоративной красоты, что очевидно, есть еще интеллектуальная красота. Сама по себе красота ничего не даёт. Если долго смотреть на обертку конфеты, то это быстро надоест. Например, у Бранзино есть картина «Венера и Купид», которую можно не просто разглядывать, но и читать. 

Что означает маска, почему Купид целует в губы Венеру, почему именно золотое яблоко, а не красное? И тут приходит понимание, что это яблоко Париса, давшее начало Троянской войне. Читая все это, можно видеть еще и красоту — само изображение, в котором чувствуется наполненность изобразительного языка. Это сравнимо с чтением хорошей книги. 

Расскажите, пожалуйста, о проекте Art Masters London, который Вы сейчас ведете.

Большую часть моего времени сейчас уходит на консультацию клиентов, в основном, в Лондоне. Это люди, желающие приобрести конкретное произведение искусства для себя или в подарок. Это может быть все, что угодно: от декоративного искусства в виде посуды, керамики, мебели, и заканчивая современным искусством. Я делаю архивирование и каталоги для людей, у которых уже есть коллекция, консультирую о том, что еще можно дополнить в их коллекцию. Но так как у меня было академическое направление в истории искусства, естественно мне нравится об этом рассказывать. Это то, что меня действительно вдохновляет. Страничка проекта есть в инстаграме, где можно подробнее узнать о наших ивентах — @artmasterslondon.

Ростки проекта Art Masters London зародились во времена, когда я была еще студенткой. Мы начали его вместе с подругой, так как для этого были все условия. Большинство главных собраний искусства Великобритании находилось в открытом доступе. В этом плане Лондон является большим хабом для туристов. В начале мы к этому относились как к подработке, а спустя шесть лет появилось желание заниматься этим профессионально. Art Masters London — это интеллектуально-художественный проект, в первую очередь, направленный на образовательную часть изучения искусства на начальных этапах.

Значит Art Masters London больше предназначен для широкой аудитории? 

Нет, не обязательно. Каждая лекция строится на нескольких компонентах, которые учитывают начальный уровень слушателей. Я раскрываю не только историческую и художественную составляющие того или иного предмета искусства, но и социальную и культурную историю того времени. 

Мной составляется программа, которая была бы понятна каждому человеку. Но я заметила, что курс пользуется спросом у молодых студентов, которые уже работают. Их сложно называть просто студентами, их можно считать young professionals.

В чем заключаются лекции? 

Первая лекция, которую я прочитала в Казахстане была посвящена искусству во власти, как инструмент использования тех или иных символов и исторических фактов. Это повсеместно применяется для усиления режима или имиджа. Вторая лекция была о современном искусстве. Как оказалось, ею больше заинтересовались те, кто интересуется искусством, как инвестициями и задается вопросами его ценообразования.

Почему искусство стоит дорого, но при этом в нашей стране не продается? Что нужно для его понимания и дальнейшего развития?

Предпосылки для развития, определенно есть. В целом, широкой публике, в силу ее ментальности и культурного кода, пока не дают расширить границы восприятия предметов искусства, которые выставляются в Европе. Для нас это может быть слишком эпатажно. Например, британские художницы Трэйси Эмин и Дэмиен Херст являются яркими представителями young british artists, которые начинали в 80-ые годы прошлого века. Уже в 90-ые года Дэмиен продала одну из своих работ — инсталляцию «Моя кровать». Это просто была ее кровать, в которой она провела несколько дней, принимая медикаменты (возможно наркотики) и алкоголь. Встав с нее, она увидела в каком состоянии находится ее постель и все что вокруг нее. Она отразила все предметы, включая средства гигиены, бутылки и грязное белье.  Данная инсталляция была продана за большие деньги. Я не думаю, что у нас посчитали бы это искусством, тем более думали бы о покупке.

Выходит, искусство, которое широкие слои населения не понимают, больше ценится за рубежом, а не у нас? 

Оно не то чтобы не ценится, оно пока не понимается. Интерес пока только просыпается и это постепенный процесс. во многом Люди еще пока не готовы в культурном, экономическом и социальном плане, принимать многие вещи, есть табу. Сравнивать нас с Европой нет смысла, те табу, что складывались у нас веками, у них отсутствуют, и наоборот. Вообще, это очень спорный вопрос, которым многие задаются с тех пор, как появилось современное искусство. А именно что можно таковым считать? Благодаря Марселю Дюшану, начиная с 60-ых годов ХХ века, произошел переворот в традиционном понимании того, как искусство должно выглядеть. Сегодня искусством считаются как работы Микеланджело, так и писсуар Дюшана, который он купил в магазине и подписал маркером. От этого понимание концепции искусства поменялось, расширившись на Западе, где оно активно веками развивалось. В нашем же случае такой истории взаимодействия социума с культурой нет.

Какие глобальные процессы должны произойти, чтобы развивалась сфера искусства? 

Любые глобальные перемены и модернизация начинаются с маленьких шагов. Если смотреть в корень, то это конечно образование. Я считаю, что необходим пересмотр системы образования, в целом. Нужны кадры, которые могли бы по-новому видеть и идти в ногу со временем. Сейчас в Национальном музее проходит выставка Третьяковской галереи, что уже является шагом вперед. В принципе, в столице происходят качественные изменения, двигателем которых являются различные неправительственные организации. Например, в прошлом году British Council и V&A музей организовали выставку Исламского современного искусства в Государственном музее искусств им. А.Кастеева.

В нем также проходят выставки независимых коллекционеров. В 2016 году по инициативе зарубежного мецената в Национальный музей привозили коллекцию чайного искусства Читра. Главное, идти навстречу и принимать точку зрения людей молодого поколения. Нужно понимать, что одним идеологическим искусством сыт не будешь.

Чем отличается отношение к сфере искусства и к его работникам в Казахстане и в Англии? 

Главное отличие видится в том, что каждый английский сотрудник имеет больше свободы действий, отчего вся структура кажется немного другой. В Англии имеется достаточно высокая образованность в этой сфере. Например, в феврале этого года закончилась выставка скифов в Британском музее. Наш музей предоставил семнадцать предметов, а все остальное — Эрмитаж. 

По-сути, это огромная выставка, большая часть которой состоит из золотых фигурок. Меня смутил тот момент, что наш музей не был никоим образом упомянут. С другой стороны, факт осведомленности Британского музея о скифской культуре уже говорит о многом. Если привести британскую коллекцию работ периода пре-рафаелитов в Казахстан, я не думаю, что это выявит степень высокой осведомленности об этой теме. Поэтому все упирается в образование. Для того, чтобы принимать и понимать другую культуру, обогащаться и обмениваться знаниями об искусстве, необходимо знать не только свою, но и мировую историю искусства.

Значит, Art Masters своими лекциями стремится заполнить эти пробелы? 

Да, поставлена цель предоставить начальную платформу для людей, которые хотят посвятить свою карьеру данной сфере. Это интересно, как для желающих постигать искусство, так и для тех, кто много путешествует.

Если взять архитектуру, ценится ли она у нас? 

Архитектура относится к немного другому виду искусства. В Астане, Алматы, Павлодаре и ряде других городов имеются постройки времен царизма, Советского союза и постмодерна. Эти здания необходимо сохранить. По определению, они находятся под защитой государства, но поскольку испокон веков у нас не было замков, резиденций и вилл, то соответственно, архитектуре в контексте искусства особого значения не придается.

Получается, что искусство зарождается в периоды спокойствия, когда можно было не задумываться и творить? 

Не всегда. Как раз-таки в переломные моменты создавались великие произведения живописи. Но были периоды расцвета искусства и по большей части стимулировалось независимыми патронами, правителями и их семьями. Раньше это были Медичи, семьи банкиров, благодаря которым Флоренция процветала во времена высокого ренессанса. Они всячески пытались себя связать с богемной структурой и художниками, тем самым, вливаясь в ряды поэтов, живописцев и различных талантливых людей. Для них это считалось престижем и возможностью доказать свою не только финансовую, но и духовную состоятельность.

Какую основную цель преследовали такие семьи и патроны? 

В одно время искусство являлось лишь инструментом для того, чтобы «замолить» свои грехи. Люди часто заказывали для церквей икону или роспись, за что платились огромные деньги. Тем самым, патрон или меценат использовал искусство в виде откупа. Со временем искусство начали использовать для построения собственного имиджа. Как правило, работы были связаны с божественным началом — иконы, триптихи и скульптура. Все строилось на том, что человек с деньгами мог создать имидж просвещенного человека в области не только живописи, но и литературы. Художники хорошо оплачивались и обладали достаточно большой свободой действий.

В современном мире эти механизмы по созданию имиджа до сих пор практикуются. Есть просто коллекционеры, которые могут себе это позволить. Например, Франсуа Пино открыл в Венеции свой собственный музей. Вскоре появится второй музей в Париже, где будет выставлена его собственная коллекция. Также в качестве примера можно привести Дэвида и Пегги Рокфеллер. В Казахстане тоже есть такие люди, но их мало. В основном, они только присматриваются или собирают шестидесятников.

Как искусство может быть доступным простым людям, которые не посещают галереи и музеи? 

Для этого можно посетить любой пятизвездочный отель. Оформление отелей предметами искусства стало уже чем-то обязательным. Выработан определенный стандарт, который говорит в каком процентном соотношении, должны быть представлены зарубежные и местные художники. В Астане можно выделить отель Hilton Astana, в котором каждая деталь дизайна, цветов и фактур пропитаны нашей культурой. Мне понравились золотые деревья саксаула и инсталляции с золотыми беркутами в атриуме. 

Меняется ли со временем функция искусства, как пищи для размышлений?

Есть искусство рефлективное, то есть идеологическое, которое направлено на поддержание определенного режима или структуры. Есть искусство от себя, когда проявляется самовыражение без цензуры. Когда искусство сталкивается с цензурой, оно находится в определенных рамках. Искусство должно стимулировать мыслительный процесс, а не просто быть предметом декора или украшением. Во все времена искусство давало пищу для размышлений. Особенно это касается картин старых мастеров, которые практиковали художественный язык в живописи. Сегодня это все еще есть, но эту функцию выполняет не слишком распространенное у нас концептуальное искусство.